Телеведущая Марина Губина: от новостей спасает дача

– Когда-то это был дикий заросший участок на окраине деревни. Теперь там очень красиво, – рассказывает Марина. – Кругом такая тишина, что порой кажется, в радиусе нескольких километров нет никого. Старожилы вспоминают, как в годы войны здесь стояли немцы.

 

– Марина, почему решили покупать дом, а не дачу? 

 

– Шесть лет назад, когда с мужем ждали ребенка, решили подобрать дом за городом, в котором могли бы сразу жить, собирать наших родных, друзей... Да и ребенку полезно бывать на свежем воздухе как можно чаще. Изначально искали дом, где сразу же можно было жить. Хотели деревянный, но дерево – сложный материал. С ним очень много мороки – то оно отсыревает, то, наоборот, рассыхается. Так что свой выбор остановили на кирпичном. За эти годы многое изменилось – строили, перестраивали, достраивали. Признаюсь, строительство – неблагодарная работа. Былой энтузиазм быстро иссяк на половине участка. Облагородили ту часть, где стоит гостевой дом, а остальное пока если и не в первозданном виде, то еще нуждается в дальнейшем благоустройстве. Сейчас понимаю, надо было покупать голую землю и строить с самого начала.

 

– А что посадили?

 

– Мы сажали сразу большие деревья, высотой 4–5 метров, – обычные сосны, ели. Прижилось не все и не сразу, но сейчас особые технологии выращивания и продажи саженцев. Покупали с гарантией. Поэтому то, что не прижилось, нам меняли. У нас очень красивые клумбы. Выращиваем розы, рододендроны, ирисы, гортензию. Конечно, разбивали и благоустраивали их с помощью специалистов. Я бы сама не взялась.

 

– Что не любите делать на участке?

 

– С детства каждое лето, не разгибаясь, копалась в огороде родителей. Так продолжалось 20 лет. Поэтому, когда появился дом, сделала все возможное, чтобы не видеть грядок. Но, как только генетическая память начала ослабевать, организовала три грядочки с салатиком и земляникой. 

 

– От чего пришлось отказаться?

 

– Я против заборов. Когда его меняли, готова была ставить сетку-рабицу, но на семейном совете решили, что забор должен быть. Он у нас деревянный с большими просветами между дощечками. 

 

– Какие вопросы не можете решить без мужа?

 

– Был момент, когда с Маратом пытались выяснить – кто и за что отвечает. Но в конце концов договорились о том, кто и что, скорее всего, никогда делать не будет, хотя это стоило больших усилий. Раньше думала, что человек должен в себе совмещать все, чтобы удовлетворять потребности другого. Теперь – иначе. Пусть мой муж лучше приносит пользу миру, а, чтобы прибить гвоздь, можно кого-то позвать. И вовсе не обязательно разделять интересы друг друга. Если люди готовы быть вместе, они идут на компромиссы. Я даже мясо на мангале научилась готовить, потому что мужчины в разговорах о судьбах мира и страны обязательно его пережарят или сожгут.

 

– Наверное, он без вас обойтись точно не может…

 

– Если жизнь заставит, мы можем абсолютно все. Но надеюсь, он вообще без меня не может обойтись. Основные моменты быта на мне. И от этого совершенно не страдаю. Просто постепенно научилась распределять свои силы. 

 

– Чем вы особенно гордитесь?

 

– Предмет гордости один – результат труда. Когда все кругом цветет, испытываешь гордость за себя. Все, кто приезжает, говорят, как красиво. А дочка и племянники, с которыми она очень близка, целый день проводят на детской площадке. Она получилась слишком большой, но занимает свою нишу и органически вписывается в ландшафт. Дети себя на ней отлично чувствуют. 

 

– Дочь в хозяйстве помогает?

 

– Мы стараемся Арину приучать убирать, мыть посуду, собирать ягоды. Ей пока 6 лет, и, как все маленькие дети, она с большим удовольствием стремится помочь. Но нужно большое терпение, чтобы объяснить, показать, дождаться. А я человек нетерпеливый. Поэтому иногда мне проще все сделать самой, чем просить.

 

– Что в этом сезоне не успели сделать и отложили на следующий?

 

– Загородный дом – это бесконечная работа. Веранду надо красить, но перфекционизм ослабел и пока не хочу этим заниматься. Такое спокойное отношение пришло не сразу и стоило определенных усилий. Несмотря на постоянные хлопоты, именно на даче максимально отдыхаю, потому что это место, где собирается вся семья. Я полностью переключаюсь, снимаю рабочее напряжение. 

 

– У вас новости также иногда вызывают напряжение?

 

– Прямой эфир – это накал эмоций, постоянное волнение. Регулярно возникают внештатные ситуации – то кассету с сюжетом перепутали, то срочную новость нужно ставить в эфир, то пропала связь с корреспондентом. Когда в прошлом году во время урока старшеклассник московской школы захватил заложников, говорить с отстраненным лицом о происходящем было невозможно. Эмоционально это самый сложный эфир в моей жизни.

 

– Вы закончили ГИТИС, играли в Театре им. В. Маяковского, снялись в фильмах «Универ», «Кавказская пленница-2»… Актерский опыт помогает в работе ведущей?

 

– Скорее мешает, потому что иногда слишком эмоционально воспринимаю информацию. К тому же как актрисе мне хочется зрителям чаще улыбаться. Когда пришла работать на телевидение, сразу поняла, что во мне хотят видеть женщину-стерву. Войти в образ труда не составило, но со временем агрессивные нотки исчезли. Невозможно постоянно быть тем, кем ты не являешься на самом деле. В отличие от актрисы, которая сыграла роль и вышла из образа, имидж ведущей поддерживается изо дня в день.

 

– Можете себе позволить перед камерой выглядеть так, как хотите?

 

– Никакой самодеятельности! В 2 часа ночи подъем, и за 3–4 часа до начала эфира я уже в студии, где встречает бригада профессионалов – гример, парикмахер... Конечно, что-то в своем облике могу предложить сама, но это обсуждается заранее. Когда программу вели сидя, скрытый от камеры «низ» иногда мог оставаться в джинсах или другой повседневной одежде или обуви. Как-то в конце выпуска оператор поспешил и взял крупным планом студию в момент, когда я из нее выходила. Мама мне позвонила и говорит: «Ну что же ты в валенках разгуливаешь по студии?» Сейчас, когда работаем в полный рост, позволить прежних вольностей не можем.