Павел Саввич Комиссаров, создавший навиданный сад посреди степи

Понаехавший

Казалось бы, жизнь мальчика из бедной семьи, родившегося  в 1858 году в Казани, вполне предопределена. Все шло как полагается: начального образования толком не получил – так на всю жизнь самоучкой и остался; стал мастером на дрожжевом заводе, где работал отец, затем, все по той же дрожжевой части, меняя места работы, добрался до Урала и, вроде бы прочно осел в Екатеринбурге, где и женился.

Но было в Павле Комиссарове что-то такое, что предопределенности не поддавалось. Во-первых, «легкая рука» в садовых делах и любовь к ним, во-вторых, страсть к книгам, прежде всего по тому самому садоводству, ну и, в-третьих, нечеловеческое упорство в мечте о своем саде. Саде – невиданном.

Попытки сада долго не увенчивались успехом. В 1890 он оказался в  Омске – в месте, казалось бы, совсем неподходящем даже для самого обычного сада. Пора бы уж и успокоиться, взрослый семейный человек… Однако именно здесь он понял, что время пришло и написал  в 1895 году прошение  в Войсковое казачье правление с просьбой дать ему в аренду двадцать десятин земли в станице Усть-Заостровская в 35 километрах от Омска.

В степи с перекати-полем и солончаковыми озёрами появился оазис. Старожилы утверждали,  что до Комиссарова здесь даже кусты не росли, а яблоки стоили дороже мяса. Но такое признание пришло не сразу. Ему смеялись в лицо, обзывали чудаком, юродивым. Да и как было не удивляться этому странному человеку, который отказался от дома в городе и поселился с женой и детьми в полуземлянке на краю своего еще пустого участка? Который до холодов ходил босым, в неизменных холщовых штанах и рубахе? Который с утра до вечера вместе со своей семьей копался в земле? И который видел сад, которого еще не было?

Когда сад увидели все, начались новые проблемы. Озорные мальчишки устраивали набеги на посадки, взрослые воровали пудами; завистники утверждали, что он привешивает яблоки к ветвям на ниточках; денег на официальные и неофициальные поборы не хватало и какой-то момент войсковое правление подняло вопрос о выдворении садовода...

Он победил не только природу, но и недоверчивость казаков – им  стали гордиться и даже советоваться:  например, в 1911 году по предложению Павла Саввича общество Усть-Заостровских казаков решило засеять облепихой два песчаных бугра, устроив праздник древонасаждения  школьникам, а год спустя Войсковой начальник пригласил Комиссарова  консультантом  питомников при станичных и поселковых школах.

И снег, и  ветер…

В Усть-Заостровской задалось не сразу. То воды летом мало, то зайцев зимой много.   Зимы холодные,  ветра   такие сильные, что копны сена разметывают.

Чтобы защитить будущий сад от ветров, со стороны Иртыша Павел Комиссаров посадил ивы, другую сторону огородил соснами. Весь участок разбил на квадраты, прикрыв их посадками дуба, кедра, бузины, акации, сирени. Внутри квадратов оказались плодово-ягодные посадки. Один из квадратов Комиссаров превратил в питомник, где испытывал южные породы, а стелющиеся яблони европейских крупноплодных сортов прививал на сибирские дички. Одна из дочерей вспоминала:  «Отец денег не давал, все – в сад. Всю зиму землю парил в чугунках. Сеял семена в банках, больше тысячи банок с ростками стояли. По саду сорок кадок с водой наливали. Утром из кадок поливали деревья, по семьсот ведер. И все… бегом… Отец на коленках ползал, руками землю рыхлил вокруг деревьев. Чай пил на ходу, так с кружкой по саду и ходил… Ночами вскакивал, писал в своей книжке, шагал взад-вперед, думал».

Прошел ни один год  опытов, прежде чем удалось акклиматизировать растения к суровым природным условиям Омского Прииртышья. Однако уже лет через десять Павел Саввич раздавал всем желающим саженцы, консультировал и обучал, как обращаться с посадками яблонь новых сортов. Первак, Вторак, Сибирская бель, Сибирская липчатка и Ранетка Комиссарова были мельче материнских плодов, но замечательно вкусны и морозоустойчивы.

В его саду в пору расцвета росло больше  60 сортов яблонь,  15 – вишни, два – мушмулы, четыре – рябины, пять – черемухи, орех казанский, четыре сорта терна, пять сортов барбариса,  до 60 – смородины, 10 – малины, крыжовник, калина, земляника, ежевика, боярышник китайский… А еще невиданные здесь дубы, клены, ясени, карагач туркестанский, акация, жимолость, 30 сортов сирени и много еще чего. Всего более 300 видов плодовых, ягодных культур и древесных насаждений.

Смерть Комиссаров легендарна и, кажется, мистическим образом совпадает с  концом первоначального срока аренды. Рассказывают по-разному, но ясно одно: в Гражданскую войну, когда и жизнь человеческая высоко не ценилась, он заступился за сад. Инцидент случился поздней осенью 1919 года, умер он в самом начале январе 1920, и вскоре сад национализировали. Он стал   народным и ничьим.

Между славой и забвеньем

Уникальные сады (во всяком случае, в России) выращивались не столько книжным знанием и даже не только умными руками, сколько страстью их основателей. Сад вырастет только если с утра до вечера копаться в земле, выписывать семена со всего мира, регулярно начинать все сначала, и в немногие выкроенные часы  досуга переписываться  с другими «садоводами-маньяками» (одним из адресатов для Комиссарова был  И. В. Мичурин, тоже селекционер-самоучка), обмениваясь опытом.

В  1907 году о существовании П.С.Комиссарова узнал император, отведал его яблок и наградил золотыми часами с цепочкой. Затем на юбилейной Всероссийской выставке 1911 года Павел Саввич получил премию в сумме 3 тысяч рублей золотом. В том же 1911  на первой Западно-Сибирской сельскохозяйственной, лесной и торгово-промышленной выставке  в Омске он был награжден  грамотой, серебряными часами и серебряной медалью. Министр путей сообщения Кривошеин,  как сообщалось в газетах, «благодарил его за успешную борьбу с суровой природой Сибири, пожав ему два раза руку».  П.С. Комиссаров был избран почетным членом Российского императорского общества садоводства.

С концом мирной жизни кончилась и мирская слова. Даже могила Комиссарова условна – памятник поставлен в  центре остатков сада лишь в 1948 году. Однако слова на памятнике принадлежат самому создателю невиданного сада:  "Воля и труд человека дивные дивы творят".

Сад без хозяина гибнет: зарастает, вырождается, уничтожается. Хотя  в 1948 году бывший сад Комиссарова был признан парково-ботаническим заказником и стал обязательным для посещения высокими гостями в советские времена, самыми большими достижениями в деле сохранения оказались постройка здания музея в начале 70-х и разработка проект реконструкции. Тот проект давно не актуален хотя бы потому, что предусматривал парадную лестницу   с выходом к Иртышу - этот выход ныне закрыт новыми коттеджами. Самое печальное, что утрачена почти вся генетика сада.  Практически не осталось плодовых деревьев. Правда, сохранились дубы, туи, можжевельники, клены канадские и татарские, барбарис. В 1999 году саду был присвоен статус дендропарка имени П. С. Комиссарова. В 2008 году дендропарк был объявлен памятником природы регионального значения.

Уже 10 лет как за дело восстановления сада взялись омские художники во главе с Ириной Зинкевич  ее детской студией «Скворечник». В 2005, когда праздновалось 110-летие, они  устроили грандиозную акцию «Из тени в свет переходя», напомнив омичам не только о самом саде, но и его создателе. Зинкевич рассказывала, что когда в музее ей дали фотографии сада с высоты птичьего полета, то оказалось что он разбит в форме ангела с лодочкой. Знал ли об этом сам Комиссаров?

 «Его садоводство напоминает садоводство полутропических стран: американская и пенсильванская вишня, китайский и японский барбарис, виноград, крыжовник. Много цветов - одних пионов 20 сортов, розы. Столько же сортов крупных и вкусных яблок и груш, лично им выращенных путем скрещивания одних сортов с другими...». Омский телеграф, 1911 г.

фото  с сайта МБУ ЦБС Омского района